«А если Бог все же существует?»

Его отдали в коллегиум в протестантском городе, вследствие чего он принимал участие в практике религиозной ереси, так называемого Аугсбургского исповедания, однако не поддался ее влиянию. Извлек из нее только какую-то неопределенную, смутную веру в существование Бога и решительное отвращение к этой черствой науке, в которой власть жестокого закона одерживает верх над властью благодати. В восемнадцать лет он пошел в армию. Здесь в его жизни начинается период оргий и сумасшествий. Когда он стал гражданским, выбрал литературную карьеру, к которой еще с детства питал непреодолимое влечение. Он писал стихотворные и прозаические произведения, где особым образом переплетались эротизм и богохульства, и которые позже он сам будет всем сердцем осуждать.

В конце концов, после многократно повторяющихся падений, долгого страдания и всяческого рода опыта в материальной и моральной сфере, он был вырван изумительным чудом с этой склонной дороги, по которой он шел ускоренным шагом. Его настигла благодать в тот момент, когда он засомневался во всем, даже в искусстве, когда он был утомлен отвращением, которое сам в себе пробуждал, когда он мечтал о самоубийстве. В один прекрасный день Адольф Ретте находился в кофе в Фонтенбло, где проводил социалистическую агитацию рабочих. Он как всегда насмехался и говорил богохульства на Бога и веру. После встречи один из работников спросил его, как был создан мир, раз он не мог быть созданным Богом, которого не существует. Ретте не знал ответа на этот вопрос. «Знание не может объяснить факт создания мира» – ответил он, обрушив на рабочих множество реплик о Ламарке и Дарвине. Такой ответ не оправдал ожиданий рабочих, а поставленный вопрос «удивительным образом взволновал» и надолго поселил беспокойство в душе поэта. Именно тогда впервые ему в голову пришла мысль: «А если Бог все же существует?».

В возрасте 27 лет Адольф Ретте прошел период анархизма, жгучего желания опровержения всего – Бога, родины, семьи, собственности, а затем период, в котором отдавал честь идеям коллективизма. Но как к анархизму, так и к коллективизму он питал отвращение и омерзение. Вымотанный внутренним беспокойством, Ретте тогда начал искать какой-то идеал, которому бы он мог полностью себя посвятить. Однако его продолжало беспокоить чувство, что существует какой-то сверхъестественный мир.

«Однажды утром я пошел в лес в плохом настроении, измотанный в глубине совести огромным внутренним разочарованием. Я взял с собой «Божественную комедию». Очарованный поэтическими картинами, прочел фрагмент, в котором Данте вместе с Вергилием, оставив ад, остановились у подножья горы перед Чистилищем, наблюдая за переходом грешников, радующихся тому, что после искупления своей вины они могут войти в небеса».

На следующий день Ретте снова отправился в лес. Он долгое время прогуливался, размышляя о пантеизме, язычестве, буддизме, материализме и о себе самом, исследовал состояние своей души. Ни в одной из тех идей, которые он припоминал себе, он не мог найти истины и утешения. И тогда в глубине души он услышал слово «Бог». Тогда Ретте почувствовал невероятную легкость, наполняющую его силой, он отовсюду слышал говорящий ему голос: «Мужайся». Наконец он упал на колени на обомшелом камне и первый раз молился.

Вдруг сквозь заросли Ретте увидел идущего в его направлении священника, читающего бревиарий и созерцающего природу. Когда священник подошел ближе, он услышал слова молитвы, которую он проговаривал, - «Ангел Господень». Поэт был взволнован и, когда священник уже отдалялся от его укрытия, он вышел из зарослей и побежал за ним. «Что Вам угодно?» – спросил удивленный священник, пронзительно смотря на него. «Тогда вдруг слезы ручьем покатились с моего лица, и я едва мог выдавить с себя: «Я умоляю Вас о молитве». Чувствуя, что у человека, который на него «напал», есть еще, в чем покаяться, священник долго ждал, но не дождался никакой реакции. Ретте как будто онемел, а когда священник наконец-то отдалился, какая-то сила удержала его. В конце концов, и он пошел, но в голове стучали слова, проговоренные молящимся священником: «И Слово стало телом…».

Поэт переехал в Париж, где получил досадный опыт. Все ему надоедало, он проводил «грустные часы», шатаясь по парижским улицам, однако, он не мог избавиться от мысли о Боге. В один из дней Ретте вошел в кафедральный собор Нотр-Дам. «Собор был практически пуст. Две или три женщины молились у фигуры Божьей Матери. Я остановился, чтобы взглянуть на них, и их горячие молитвы тронули меня. Я думал: «Как же я хочу быть на их месте! У меня было желание упасть на колени. Какой-то внутренний голос говорил мне: «Смирись, не бойся, ты будешь выслушан». Однако в тоже время я услышал этот острый, насмешливый смех, который так часто меня преследовал и слова, которые шли с самых глубин моей души: «Не будь идиотом. Если тебе нравится верить в Бога, ты можешь в принципе себе позволить это удовольствие, но это не повод для того, чтобы распластаться перед образом».

На следующий день Адольф Ретте посетил своего друга, глубоко верующего католика, поэта и писателя Франсуа Коппе (Coppee), а затем в письме признался ему в душевном разладе, который он испытывает. В скором времени он заболел, и врачи посоветовали ему переселиться в местности под Парижем. В его душе все также продолжалась ожесточенная борьба между старым и новым человеком – между атеистом, богохульником и человеком верующим и религиозным.

Во время одной из экскурсий по окрестностям леса в Arbonne он добрался до горы Cornebich, на вершине которой увидел часовню с фигурой Пресвятой Девы Марии Благодатной. Он сразу же решил добраться до этой часовни. «Моя душа была наполнена радостью, и более чем когда-либо я чувствовал близость сверхъестественного мира, сознание которого доминировало в моей внутренней жизни последние несколько месяцев. Я не думал о Марии до этого момента. Но, когда я так неожиданно заметил ее в лесу, я почувствовал, что должен к ней вернуться, что она мне поможет и заступится за меня перед Богом. Сложа руки и обращаясь к Марии, я говорил: «Видишь, Мария какая-то сила приказывала мне идти к Тебе, и я пришел… О, Ты, к Которой я до сих пор не взывал, Ты, к Которой прибегают верные в своих страданиях, если это правда, что ты всемогущая Посредница, проси Твоего Сына, чтобы Он показал, что мне делать дальше».

Однако сатана не хотел так просто выпустить свою жертву. В голове французского поэта начали происходить постоянные битвы между добром и злом, между сатаной и ангелом; писатель впадал в огромное уныние, заставлял себя молиться, но он был не в состоянии. Однажды ночью раздавленный и страдающий поэт уже направлялся за револьвером, чтобы застрелиться, как вдруг, «ослепительный свет наполнил мою погруженную в темноту душу», «я вдруг остановился и услышал, как этот небесный голос, который уже так хорошо мне известен, взывал: «Бог тебя не оставил». Я упал на колени и, рыдая, я шептал: «Спасибо Тебе, спасибо, Боже!». И в ту же минуту мне казалось, что я вижу Христа на кресте, улыбающегося мне с выражением бесконечного милосердия, и в тоже время я чувствовал, что дьявольская власть надо мной уже была побеждена, а моя душа наполнилась блаженством и покоем».

Рано утром Адольф Ретте снова отправился в часовню Божьей Матери на вершине горы Cornebiche. Он жаждал отблагодарить Ее за свое окончательное освобождение. Он также попросил Ее, чтобы «Она закончила свое дело» и показала ему, что делать дальше, чтобы уже определенно стать сыном католической Церкви. Матерь Божья не разочаровывает тех, кто к Ней прибегает. После духовной подготовки и совершившейся за день исповеди, Ретте приступил к Причастию. С той минуты он начал смотреть на мир другими глазами. «О, святая Евхаристия, какой же жалости заслуживают заблудившиеся или те, которые не осознают этого, которые не знают Твоей силы! Я же знаю, что она является источником всякого добра, надежды и силы, с которой во время грусти и сомнений душа черпает радость и надежду. Соделай, Господи, чтобы я никогда об этом не забыл и, чтобы я всегда был достоин приступать к Твоему алтарю с теми же самыми же чувствами, с которыми я принимал свое Первое Причастие», – писал Адольф.