Не знаю, по какой причине ты удалил свои сообщения, я вчера успел их прочитать )) Чего там - тема важная, и не думаю, что ее нужно замалчивать. Ведь рано или поздно такие вопросы могут возникать у каждого.
Меня Господь пока бережет и не испытывает сильными сомнениями в вере. Видимо, зная, насколько я еще слаб. А что уже могу сказать, исходя из своего 10-летнего опыта пребывания в Церкви и пути к вере... То, что помогает в вопросах веры, - книги о жизни святых, свидетельства других людей и подтвержденные многочисленные чудеса (помимо ежедневной молитвы и чтения Библии, конечно). Это помогает не сомневаться в учении Церкви, в Библии. А еще больше помогает, когда вижу то, как Бог приходит в мою жизнь и действует со мной, любит. Но опять же - если имею Его благодать, дары Святого Духа. Тогда даже не приходят мысли, подобные твоим, все видится очевидным и истинным.
А когда теряю Святого Духа - все, понеслось... А может, это неправда? А почему именно так? А здесь по-другому написано? А зачем все это надо? Поэтому и убеждаюсь, что в первую очередь надо просить Святого Духа, а без него нет ни веры, ни молитвы, сплошные сомнения и уныние.
Недавно читал потрясающую книгу «Портреты святых» Антонио Сикари. И там описываются свидетельства святой Бригитты Шведской. Меня очень впечатлило не только то, как она жила, как каждый день (святая!) приходила на исповедь, а еще и этот отрывок:
В видении, проезжая на лошади по берегу озера, Бригитта видит ученого и надменного монаха, «нетерпеливого и раздражительного», — она его хорошо знает, — который, взобравшись на лестницу, уже почти дотянулся до трона Господа Иисуса и надоедает Ему потоком вопросов, полных лукавства и самонадеянности.
Это настоящее нападение на Небо, начавшееся у самой земли: «Я спрашиваю у Тебя, судья, а Ты отвечай мне: Ты дал мне уста — почему я не должен говорить так, как мне хочется? Ты дал мне два глаза — почему я не должен смотреть на то, что мне приятно? Ты дал мне слух — почему я не должен слушать то, что мне нравится? Ты дал мне руки — почему я не должен делать ими то, что мне заблагорассудится? Ты дал мне ноги — почему я не могу пойти куда хочу?».
Так начинается допрос, который бросают в лицо Богу, и никогда больше так, как в этом старинном средневековом видении столь неистово не предвосхитил себя современный человек, которого отделяет лишь один шаг от его практического атеизма.
Бога не отрицают, но призывают на суд, чтобы удалить Его из жизни и из конкретного существования: все это — опираясь на фундамент чувств и их непосредственных прав.
И каждый вопрос обостряется выражением окончательного презрения: «Что Ты можешь возразить на это?» Затем следуют, один за другим, около восьмидесяти вопросов: от самых чувственных («Зачем Ты дал нам чувства, если мы не можем жить, следуя инстинкту? Зачем Ты дал нам пищу и питье, если мы должны ограничивать себя в них? Зачем Ты дал мужчине и женщине инстинкт обладания друг другом, если, в конце концов, они не могут свободно ему следовать?..») до самых философски запутанных («Почему есть хищные звери и существа бесполезные и вредные, как черви и личинки? Почему есть день и почему ночь?»), до самых сложных («Почему существует зло, смерть и несправедливость?»), до самых утонченных («Почему мы не сотворены, как ангелы? Почему мы состоим из души и тела? Почему надо подчиняться другим, когда у нас самих достаточно рассудка и благоразумия?»), до самых богословских («Почему Бог явился во плоти, которая есть "мешок для червей"? Почему Христос не сошел с Креста? Почему Он не наполнил мир своим сияющим могуществом? Почему Он вверил свое учение тяжкой и утомительной проповеди?.. Почему есть расхождения в четырех Евангелиях?»).
Последний (восьмидесятый) вопрос звучит так: «Если одна-единственная человеческая душа — дороже целого мира, отчего Твои друзья и посланники не могут достичь всех душ?».
На каждый вопрос — а многие из них как будто бы опережают изощренность некоторых современных критиков — Христос отвечает терпеливо, хотя и знает заранее, что его слова не обратят на путь истинный надменного монаха, и каждый его ответ скорбно начинается словами: «Друг мой...»
Но, терпеливо перенеся изматывающий допрос (который представляет собой настоящую Вершину (лат.: Summa) практического неверия, которое уже распространялось в позднем средневековье), Христос возражает: «Вот, ты мне задал свои вопросы о многих вещах, и на все я терпеливо ответил. Теперь же — во имя Моей Невесты, здесь присутствующей [то есть Бригитты], хочу я задать тебе один вопрос: ты человек одаренный, довольно разумный, чтобы знать разницу между добром и злом. Почему же тогда ты больше любишь все то, что преходяще, чем — то, что вечно?».
И монах вынужден сам себя осудить, грубо ответив: «Потому что я хочу действовать вопреки здравому смыслу, предпочитая плоть, а не душу».
В другом подобном же случае Бригитта услышит из уст Иисуса эти крайне печальные слова — более жесткие, нежели всякое осуждение, — по-прежнему обращенные к гордому и чувственному монаху: «Мои страдания ничего для тебя не значат... а поэтому ад открыт перед тобой».
Люби - и делай что хочешь!